Часть первая

Много лет назад на этом месте располагалось довольно приличное по тем временам кафе с неказистым названием «Коржик». Днём, особенно по выходным, заведение заполонялось детьми с мамами, папами, бабушками и прочими родственниками. Причиной популярности было наивкуснейшее мороженное, изготавливаемое прямо здесь по уникальному рецепту, и удивительное разнообразие тортиков, булочек, пирожных опять же местного производства. А вечером сюда слетались влюблённые парочки со всего города, завлекаемые в первую очередь оригинальным дизайном помещения, благодаря которому добрая половина пространства распадалась на небольшие слабоосвещённые зоны. Домашний уют и демократичные цены закрепляли успех «Коржика», позволяя ему из года в год держаться на вершине хит-парада городского сарафанного радио.

В первый раз Николай привёл сюда Ленку ещё во время конфетно-букетного периода их отношений. Она хитро щурилась и постоянно улыбалась, а он рассказывал ей всякие небылицы, придуманные на ходу, изо всех сил стараясь сохранять серьёзное выражение лица. Он, словно заворожённый, не мог отвести от неё глаз, и с каждой замеченной мелочью, будь то ямочки на её щеках или маленькая родинка на правом запястье, по долькам вкушал своё счастье. Среди десятков запахов он безошибочно распознавал тончайший аромат её любимых духов, которые при попадании на её кожу приобретали неповторимый оттенок. Он был уверен, что живёт лишь потому, что она рядом с ним, и что смысл его жизни заключается в том, чтобы быть рядом с ней. Он ловил взглядом каждое её движение, помнил каждый локон её волос.

Но всё забыл. Лишь помнил, что это было. Давно. В прошлой жизни. Там же остался и «Коржик». После ряда переходов из рук в руки его место занял ирландский паб. По сути, типично русская пивнушка, в которую мужики после работы заходили промочить горло. Но поскольку район для такого формата был выбран крайне неудачно (тихая семейная окраина города), завсегдатаями заведения стали несколько относительно приличных алкашей из близлежащих домов. Паб регулярно балансировал на грани рентабельности, но текущих собственников такая ситуация, похоже, нисколько не беспокоила…

Николай пришёл на полчаса раньше и с порога обратил внимание на то, что Петрович уже на месте. Он сидел за барной стойкой, спиной к входной двери и, выразительно мотая головой, заинтересованно пялился в телевизор, висевший под потолком. Перед ним стояла почти пустая кружка пива. «Наверняка не первая», – раздосадовано подумал Николай. Усталый бармен, смерив холодным взглядом нового посетителя, продолжил протирать стаканы. За угловым столиком в самом конце зала сидели два мужика с пивными кружками и горой рыбной шелухи. Больше никого не было. Николай попросил у бармена бутылку виски и указал на столик у окна. Именно здесь они сидели тогда, в самый первый раз – правда, раньше столики стояли между окон, а не напротив. Впоследствии они с Ленкой частенько заходили в «Коржик», пили чай, болтали обо всём и ни о чём одновременно. Николай неожиданно вспомнил то чувство, которое так сложно описать словами. Когда тебе настолько хорошо, что ты готов часами не двигаться с места, боясь разрушить маленький хрупкий мирок, в котором есть место лишь двоим. Воспоминания вдруг бросились к нему гурьбой, словно шумная толпа дворовых мальчишек, наперебой галдящих что-то своё. Он вспомнил, как пытался натянуть себе на руку Ленкину перчатку, чтобы изобразить уставшего бобра, и порвал её. Вспомнил, как чихнул настолько сильно, что обоим пришлось отстирывать одежду от молочного коктейля в местном туалете. Затем они сидели и сохли до тех пор, пока у него не закончились деньги. Вспомнил, как сделал ей здесь предложение, затолкав кольцо в её пирожное. Она чуть не сломала зуб, заплакала и так нежно прошептала «Дурак!», что он и сам прослезился – от счастья… А спустя всего пару лет именно на этом месте она, глядя куда-то в сторону, произнесла фразу, звучавшую как приговор: «Может нам есть смысл разойтись?» На тот момент он уже готов был ответить положительно, поэтому, выдержав символическую паузу, зло бросил «Может и есть»…

С тех пор многое изменилось, и сам Николай не стал исключением. Старые воспоминания стали вытесняться новыми. За Ленкой окончательно закрепился статус «человека из прошлого»: он почти перестал думать о ней, и она всё реже приходила к нему во снах. Но жизнь обожает преподносить сюрпризы – примерно полгода назад они вновь встретились. В последний раз.

 

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Голос в телефоне был ему немного знаком, но Николай никак не мог взять в толк, какого лешего от него хотят, а потому слегка нервничал. В голове роилось сразу несколько мыслей, касающихся работы, и мгновенно отвлечься от них никак не получалось. Какой-то Антон пытался что-то объяснить и в то же время чего-то требовал, но говорил очень невнятно, да ещё и постоянно сбивался. Казалось, он был пьян, однако Николай понимал, что это не так. После слов «Лена… вы ведь столько лет были вместе» всё встало на свои места. «Я сейчас подъеду, говори куда?» – отрезал Николай, направляясь к автомобилю.

Как-то раз один общий знакомый поведал ему, что Ленка вышла за Антона в тот самый день, когда первому сыну Николая стукнул год. По слухам нормальный мужик, работящий, порядочный, добрый, умный, не курящий и даже не пьющий. В общем, сокровище, а не мужик! Хоть они уже давно не общались, Николай всё равно был искренне рад за свою бывшую жену. Старые обиды заплутали в лабиринтах времени, будто их вовсе не было. Николай даже побаивался признаться себе, что при должном стечении обстоятельств угасший романтизм былых отношений под воздействием ностальгии может вновь воспылать с прежней силой. Но опасения оказались напрасными. Однажды он случайно столкнулся с Ленкой и её мужем нос к носу на парковке торгового центра. Немного потоптались, обменялись любезностями, задали парочку стандартных для такого случая вопросов друг другу, получили формальные ответы и разошлись по своим делам. Да, что-то в глубине души действительно шевельнулось, но лениво и безучастно, словно потягивающийся заспанный кот, разбуженный секунду назад шаркающей походкой хозяина. Кстати, Антон тогда не произвёл ровным счётом никакого впечатления. «Какой-то он странный, – подумал Николай, – Будто зашуганый». Больше они не встречались. До сего дня…

– Поверь, если бы у меня были другие варианты, я бы тебе не позвонил, – Антон выглядел очень уставшим: осунувшееся лицо, тяжёлые веки, пустой взгляд, заторможенные движения.

– Охотно верю. Давай ближе к делу, у меня сейчас со временем туговато, – Николай старался всем своим видом выказывать крайнюю степень безразличия, но не был до конца уверен в том, что ему это удаётся.

– Хорошо, постараюсь не покушаться на твоё драгоценное время, дабы тебе хватило его на все твои самые неотложные дела.

– Мужик, у тебя хреново получается, – усмехнулся Николай.

– Лена рассказывала, что ты стал неслабо зарабатывать после того как ушёл из органов.

– Занятно. И откуда же у неё такая информация?

– Понятия не имею. Это важно?

Доходы Николая после того как он расстался с формой майора милиции действительно возросли многократно, хоть и не сразу. Частный бизнес даёт полный карт-бланш на зарабатывание денег довольно широкому кругу людей, тем более таким трудоголикам, как Николай. У него с Ленкой было много знакомых, которые до сих пор общались с ними обоими, поэтому на самом деле он не был особо удивлён осведомлённостью своей первой жены.

– Ладно, проехали. Дальше.

– Лена серьёзно больна. На лечение требуются деньги. Большие деньги. Иначе она вряд ли доживёт до следующего года. Я знаю, что для тебя сумма хоть и будет чувствительной, но вполне подъёмной.

Николай с любопытством прислушивался к своим чувствам. Гробовое молчание! А ведь первая жена, как-никак, влюблён был без памяти, на всё бы пошёл ради неё! Детей хотели то ли двоих, то ли троих. К счастью, не успели. Или, наоборот, к сожалению? О, что-то зашевелилось…

– Сколько?

– С учётом имеющихся ещё порядка трёх миллионов.

– М-да, это тебе не пятихатку до получки одолжить, – Николай погладил подбородок и молча уставился на Антона.

– Понимаю. Я готов выплатить тебе эту сумму, но, как ты понимаешь, с моей зарплатой на это уйдёт несколько лет.

– Что мешает обратиться в благотворительные фонды или ещё куда-нибудь?

– Долго и не гарантировано. Не одни мы ведь такие страждущие. А деньги нужны срочно.

– Продать квартиру, машину не пробовал? Кредит взять?

– Возможно, так и поступлю, если откажешь. Но ты же понимаешь, что это поставит мою семью на грань выживания.

– Ух-ты, как сильно сказано! И ты считаешь, что я дам? Выдерну из бизнеса три ляма и безо всяких гарантий на возврат отдам мужу своей бывшей жены, которую я уже лет десять и с днём рождения то не поздравляю. Так?

– Да, – было видно, что решение обратиться к Николаю далось Антону непросто, но от неуверенности и растерянности, которой сквозило от него при их первой встрече, не осталось и следа.

– Даже я в этом не уверен…

– Вот видишь – даже ты не уверен!

«Надо же, – мысленно отступая, подумал Николай, – И действительно».

С каждым словом голос Антона набирал мощь и убедительность. Создавалось впечатление, что он, словно раненый гладиатор, собрав оставшиеся силы, хочет вывести Николая из состояния равновесия и вытолкать его за пределы невидимого ринга. Он говорил всё громче и уверенней. Буквально сверлил глазами, ни на секунду не отводя взгляд.

– Она ведь для тебя всё ещё что-то значит. Это не просто поблекший штампик в паспорте, верно?! Нельзя любить, когда захочется, и забыть по щелчку! Только не её! Нельзя прожить с ней бок о бок несколько лет, а потом выскрести из своей жизни без остатка! Даже тебе не под силу!

– А ты кто вообще такой?! Ты – мне! Кто? – словно очнувшись, парировал Николай, искренне возмущаясь тем фактом, что совершенно незнакомый мужик пытается давить на него, да ещё и небезуспешно.

– Не враг! Не надо видеть во мне лишь того, кто спит с твоей женой, кстати, бывшей. Я не уводил её у тебя. Вы попробовали – не получилось. Вы сами всё решили!

Николай, сверкнув глазами, гневно нахмурил брови и с едва различимыми нотками раздражения негромко произнёс:

– А вот об этом не надо! Не сейчас и не с тобой.

Минута молчания ознаменовала собой конец противостояния. Антон расслабился и вновь стал похож на безутешного супруга. Николай, отбив атаку, вернул способность свободно мыслить.

– Я тебя услышал. Где она?

– В 91-й больнице.

– Мне нужно её увидеть. Ты ведь ничего не имеешь против?

– Не имею. Могу тебя…

– Достаточно того, что ты не против, – перебил его Николай и направился к машине.

 

***

«Странно, вроде собирался завтра заглянуть, – подумал Антон, когда на следующий день увидел Николая, покидающего кабинет главного врача, – Может, стоит и мне наведаться?»

Он тихонечко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, повернул ручку. Напротив главврача сидел пожилой человек в белом халате с густой седой бородой и в старомодных очках, всем своим видом напоминающий Айболита, разве что белой шапочки с красным крестом не было.

– Добрый день! У вас только что Николай Смолов был, – тихо начал Антон, обращаясь к «Айболиту», поскольку главврач, отвернувшись к окну, разговаривал по телефону.

– Совершенно верно. А вы, простите, кто? – ответил тот, посмотрев на Антона из-под очков, и еле заметно улыбнулся.

– Он ведь к Лене приходил? Я её муж.

– Ах, вот оно что… – мужчина помрачнел и поправил очки, – Как вас величать, молодой человек?

– Антон.

– Не буду ходить вокруг да около, Антон, не в моих это правилах. Уж кто-кто, а вы имеете право знать. Видите ли, мы с Николаем давно знакомы, я даже в курсе того, что вы просили у него крупную сумму денег на операцию. Собственно говоря, именно поэтому я здесь. Николай хотел услышать компетентное мнение относительно болезни вашей жены, и я его высказал.

– Простите, а вы…

– Виноват, не представился. Профессор Подгорный, доктор медицинских наук. Семён Петрович меня зовут.

– И что же вы ему сказали, профессор?

– К сожалению, Антон, если в ближайшее время не сделать операцию, ваша жена умрёт. Но вы это уже слышали от другого специалиста. Вероятность успешного исхода операции, на мой взгляд, составляет не более двух-трёх процентов даже при условии идеального стечения обстоятельств. Казалось бы, чего думать, надо использовать малейший шанс! Но в том-то и загвоздка, – профессор снова поправил очки, глубоко вздохнул и продолжил, – Постараюсь не скрываться за терминологией. Летальный исход и полное исцеление – не единственные варианты развития событий. В вашем случае очень велик риск того, что после операции пациентка проживёт долгую жизнь, но до конца своих дней останется «овощем». Уж простите меня за прямоту.

– И что вам на это ответил Николай? – пересохшим голосом выдавил Антон.

– Ничего. Пару минут просидел молча, затем встал, взял дипломат с плащом и вышел.

 

***

Николай рос весьма болезненным ребенком, а потому с советским стационаром был, что называется, «на ты». Даже десятилетия здоровой взрослой жизни не стёрли из его памяти тех чувств, которые с незавидной регулярностью доводилось испытывать в детстве: коктейль из боли, страха и скуки, обильно залитый безысходностью, он принимал каждый год не по разу. Полсотни метров больничного коридора, что пришлось преодолеть на пути в её палату, показались ему дорогой в чистилище. Со своими призраками он научился справляться без труда, но то была её боль, её страх. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал, как ужасно, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, ощущать здесь полную обречённость своего существования, проклинать высшие силы и считать дни до своей смерти.

Войдя в палату, Николай на мгновение застыл на пороге. Большие карие глаза удивлённо смотрели на него из-под одеяла. Конечно, он узнал бы её из миллионов, несмотря на опухшее от слёз, усталое, измученное лицо, так сильно контрастировавшее с его воспоминаниями, в которых она оставалась юным очаровательным созданием с хитринкой во взгляде и ямочками на щеках. Испытав душевное смятение, Николай насторожился. Годами дремавшее чувство внезапно очнулось, и откуда-то из глубины подсознания громко требовало кофе в постель, обещая взамен «продрать шары». Неужели он по-прежнему её любит? Как и все девятнадцать лет, прошедшие с их первой встречи? Остатки старых обид тонули в безбрежном океане тёплого чувства вселенского пофигизма. Ошибки молодости – вакцина от заурядной старости! Бескомпромиссность – суицидальный кретинизм! Гордость – бесполезная показуха! Он готов был упасть перед ней на колени и просить снова быть с ним… Ему понадобилось несколько секунд, чтобы приказать себе достойно пережить этот вечер. Эмоции всё ещё рвались на свободу, но разум уже всецело контролировал тело. Он подошел к койке и нежно взял её руку в свою. А может это была всего лишь жалость?

– Ну, как дела, дорогая? – его попытка улыбнуться увенчалась успехом.

– Привет, – еле слышно произнесла она, – Бывало и лучше.

– Я тут на днях овощной ларёк ограбил, решил поделиться, – Николай поставил на тумбочку тяжёлый пакет.

– Боюсь, начальство не одобрит, – её лицо посветлело, глаза слегка повеселели – Мне ведь почти ничего нельзя.

– Да, ладно тебе, один раз живём, – он осёкся, поняв, насколько неуместно прозвучало его высказывание, – Что-нибудь наверняка разрешат, остальное предложи в качестве взятки санитарам, чтобы без очереди на процедуры пропускали.

– Мне почти все процедуры, не сходя с этого места, делают.

– Всё равно. Медперсонал подкармливать надо, а то нашлют на тебя интернов!

– Они и так тут везде шныряют. Любопытные, но в основном безобидные. Как сам?

– Всё пучком, Лен. Днём пью кровь сотрудников, по вечерам потрошу проституток. В общем, ни в чём себе не отказываю.

– Скажешь тоже. А как там поживает твой маленький вампирёныш?

– Ты о братце? Какой же он маленький?! Здоровый кровосос вымахал, меня на голову перерос!

– Всё ещё из тебя кровь пьёт или выбрал другую жертву?

– Он, Лен, уже взрослый мужик, я его вижу не чаще тебя!

– Да, будет заливать то!

– Ладно, приврал, но весьма незначительно. Совсем недавно, кстати, звонил! Заявил, что женится и в связи с этим собирается улучшать жилищные условия, просил порекомендовать хорошего риэлтора.

– Надо же! Хорошо зарабатывает?

– Смотря с кем сравнивать, – Николай демонстративно поправил галстук, пригладил волосы над ушами и сложил руки на коленях.

– Ой-ой-ой, какой деловой. Я так понимаю, с тобой не сравнить.

– Ну-у-у…

– Хорош выделываться. Ещё неизвестно, сколько он будет в твоём возрасте получать.

– Я ж разве против, я ж только за! Ты же знаешь, у меня кроме братишки никого не осталось.

– Да, знаю-знаю, – миротворческим тоном протянула Ленка, – Помню, как ты его обожал. Он, правда, тогда совсем крохой был.

– Время – безжалостный попутчик. Но, как бы ни казалось иначе, с тех пор немногое изменилось, разве что все мы стали чуточку взрослее.

– Да уж, – Ленка, вздохнув, резко погрустнела.

– Между прочим, он на целый месяц отправляется в Таиланд в свадебное путешествие!

– Правильно делает, надо наслаждаться жизнью… пока можешь, – она так печально улыбнулась, что у Николая закололо в груди.

– Эй-эй, выше нос! Ты думаешь, спустя столько лет я просто попялиться на твоё чахлое тельце пришёл?! Как только Антоха рассказал мне про твои проблемы со здоровьем, я всех поднял на уши, – он сделал серьёзное лицо и деловым тоном продолжил, – Ты же знаешь, что я с кучей людей знакомства вожу, как с совершенно бесполезными, так и с очень-очень нужными. Один профессор – сейчас в Швейцарии пенсию зарабатывает – обещал подсобить по-дружески. Посмотрел твою историю болезни и сказал, что есть все шансы. Он как раз является основоположником какого-то нового метода лечения твоей болезни, совсем недавно стали применять! Стоить, правда, будет недёшево, но мы с Антоном прикинули…

– Сколько?

– Ленок, забей! У меня денег уже столько, что порой нет-нет, да и прикурю от косарика.

– Ты курить начал?

– Молодца, поймала! Так чего-то и не втянулся, теперь уж наверно поздно. Лен, мне по большому счёту всё равно: на благотворительность отдать, в какое-нибудь рисковое дело вложить или вам с Антоном занять. Я же прекрасно понимаю, что вы просто так не возьмёте, так что будете возвращать. С горба не слезу, пока всё до копейки не вернёте! – Николай погрозил пальцем и снова стал улыбаться, – Торопить не буду – ни к чему. Процентов не возьму – настаиваю! Пусть это моим подарком вам на свадьбу будет, я же на ней не был. Уж не обижай старика.

– Старика-а-ашка! Хотя да, время и тебя не пожалело, – Ленка с интересом всматривалась в лицо Николая, – А ты не шутишь? Когда лечение начнут?

– Несколько дней уйдёт на сбор анализов, потом начнут готовиться к операции. Там целый план надо будет составить. Как на войне: тактика, стратегия, все дела! Ты отдыхай пока. Когда ещё доведётся повалять дурака с такой железобетонной отмазкой!

Ленка глубоко вздохнула и, расслабив мышцы, закрыла глаза. Стараясь устроиться поудобней, заегозила по кровати. Николай уставился на неё как в молодости, жадно впитывая каждую деталь. Морщинки уже были не редки, седина глубоко проникла в тёмные локоны, но для него она была всё той же Ленкой, что и девятнадцать лет назад. Неужели, он все эти годы любил её…

– Ты мне так дырку во лбу просверлишь! – не открывая глаза, с наигранной строгостью произнесла она.

– Ладно, сбавляю обороты.

– Коль, а помнишь, как мы с тобой рассвет встречали? На холме.

– Как не помнить. Я ж тогда часа два убил на то чтобы палатку установить.

– Так и не установил.

– Угу. Не фартило тогда.

– Да тебе с палатками по жизни не фартило! – Ленка тихонько рассмеялась.

– Это точно. Зато с рассветами всегда везло…

Николай провёл пальцем по запястью и, обхватив всей ладонью, нежно сжал её кисть. Она лежала и вспоминала запах свежескошенной травы, пушистые облака и краешек солнца, встающего из-за горизонта. А ещё она вспоминала его тёплые руки и лёгкий поцелуй на шее, чуть выше плеча…

– Хоть бы разок ещё…

– Какие проблемы? Погнали!

– Прямо сейчас?

– Ага, прямо!

– Коль, ты с ума сошёл. Кто ж меня сейчас отпустит то!

– Я договорюсь. Вставай! В машине поспишь на заднем сидении. У меня знаешь, какая машина большая!

Тон был явно нешуточный. Ленка широко раскрыла глаза и удивлённо хлопала густыми ресницами. Николай потянул её за руку, помогая присесть.

– Так, где у тебя чего? Я мигом! Что брать? У тебя тут вообще одежда то есть? Может всё-таки не в пижаме? Замёрзнешь ведь!

Он метался по палате, выворачивая тумбочки, перерывая шкаф и сгребая всё в одну кучу. Неожиданно Николай встал посреди комнаты, демонстративно приподнял левую бровь и воскликнул:

– А нафига нам всё это надо? И вообще – никому ты тут ночью не нужна. Завтра верну в целости и сохранности.

– Ну, ладно, уболтал! С тебя пиджак.

Ленка встала и направилась к дверям, на ходу вставляя ноги в тапочки. Но сделав буквально несколько шагов, резко остановилась и, наклонившись, упёрлась руками в колени.

– Коль, помоги, – на выдохе произнесла она и вытянула в сторону левую руку. Николай одним движением подскочил к ней и словно пушинку подхватил на руки.

– Всё так плохо? – грустно спросил он, укладывая её обратно на койку и поправляя подушку. Ленка смотрела в окно и молчала.

– Ле-е-ен, – Николай легонько потряс её за плечо.

Она перевела взгляд с окна на потолок, а затем на него.

– Почему у нас ничего не вышло, Коль?

– Ничего и не могло выйти, Лен, – он присел на краешек кровати и отвёл глаза в сторону, – Я раньше много об этом думал. Ничего бы не вышло… Просто нас по разным камертонам настраивали.

– Да, – улыбнулась она, – по разным.

– Мы бы друг другу все нервы вымотали и жизнь испортили. Антон – классный мужик. Тебе ведь с ним комфортно, верно?

– Точно. Комфортно… Но мы ведь, правда, любили? Так искренне, так нежно?

– Правда, Лен. Именно так, – Николай неожиданно засуетился, начал хвататься за телефон, искать что-то по карманам, – Ладно, я зайду ещё, ты отдыхай. Я вот только закончу. Потом командировка. С профессором ещё надо переговорить, поторопить светило науки. Ты извини, мне, честное слово, пора – я про одну встречу забыл. Не скучай тут! Я забегу ещё!

Николай склонился над ней и поцеловал в лоб. Он всего на секунду задержал губы, с упоением вдыхая запах её волос, но она почувствовала. И всё поняла. В тот день он проклял себя! За ту секунду. За слабость. За то, что не смог доиграть роль до конца. Он быстро выпрямился и зашагал прочь.

– Коля! – окликнула она, когда он был уже на пороге. Николай встал, как вкопанный, – Умоляю тебя! Заклинаю! Никогда! Слышишь? Никогда не вини себя!

Она не просила, она требовала, но оттого было лишь ещё больнее. Николай держался из последних сил. Теперь он был уверен в своей правоте, но осознание этого добивало его окончательно. Он был эмоционально уничтожен, растёрт в порошок! Слёзы больше не ждали разрешения, непривычно стекая по его щекам.

– Прости, – не оборачиваясь, еле слышно прошептал он и вышел из палаты.

 

***

Николай не помнил, как добрался до дома. В прихожей аппетитно пахло свежеприготовленным ужином, из дальней комнаты доносились радостные крики детей. Он дома! Здесь хорошо, тепло, уютно и все здоровы. Он снял обувь и направился в спальню. Голова, ещё недавно занятая подсчётом светофоров, собак и велосипедистов, вновь стала возвращать Николая к реальности. С каждым шагом ноги становились всё тяжелее, будто наливались свинцом. Схватившись за пульт, словно за спасительную соломинку, он включил телевизор. «Неужели вы никогда не были в раю? – раздался из динамиков удивлённый рекламный голос, – А хотели бы?» На экране влюбленная пара сидела на белоснежном песке в тени развесистой пальмы и полоскала ноги в бирюзовой воде морского прибоя. С рыком загнанного зверя Николай с силой швырнул в сторону новенький кожаный дипломат. Пролетев через всю комнату, тот глухо ударился об стену и плашмя шлёпнулся на пол. Перекошенный остов обнажил аккуратно уложенные пачки тысячерублёвых купюр.

 

Часть вторая

Петрович всё налегал на пиво, и Николай уж было забеспокоился, что такими темпами старик выйдет из состояния должной кондиции намного раньше задуманного. Николай плохо знал Петровича и даже не догадывался, что тому бутылка водки, что слону дробина, а уж пиво и вообще за алкогольный напиток не считался. Петрович долгое время работал вместе с его отцом в одном отделении милиции. Они даже умудрились подружиться, хотя являли собой яркие противоположности друг друга: отец Николая в любых условиях оставался жизнерадостным оптимистом, в то время как Петрович постоянно ворчал и был всем недоволен. Сошлись они на почве общей страсти – охоты! Сначала мужики ездили в лес сугубо взрослой компанией, однако потом стали брать с собой детей. Так Николай познакомился с Андреем, сыном Петровича. Разница в возрасте была существенной, поэтому дружба не сложилась. После гибели отца Николай нечасто видел Петровича, а его сына и того реже. Однако спустя много лет именно Николаю довелось сыграть судьбоносную роль в жизни Андрейки…

Дверь резко распахнулась, и в помещение шумно ввалился молодой человек в огромных тяжёлых ботинках. Он громко прокашлялся, снял кепку и, хлопнув ей об колено, сунул за пазуху. Петрович повернулся к дверям, смерил посетителя грозным взглядом и молча мотнул головой, приглашая того присоединиться. Молодой человек, шаркая ногами, подошёл к барной стойке и, скрипя одеждой, взгромоздился на табурет.

– Так это вы? И что же вам нужно? Деньги?

– Да ты не спеши, мил человек, возьми пивка, расслабься, – Петрович говорил мягко, медленно, словно располагая к диалогу.

– Уж больно обстоятельства неподходящие, чтоб расслабляться. Если есть, что сказать, я весь внимание.

– Вот же неуёмный, – усмехнулся Петрович и обратился к бармену, – Плесни-ка ему кружечку за мой счёт.

– Блин, папаша, я ведь не на посиделки пришёл! – огрызнулся паренёк.

– А ты не спеши, – проигнорировал дерзкий тон Петрович, – Я тебя немножко задержу, если ты не возражаешь? Ты же никуда не торопишься?

– Да, как сказать.

– Вот и славненько. Пойдём-ка за тот столик пересядем, чтобы никому не мешать. Там как раз освобождается.

Сидевшие в дальнем углу мужички, оставив за собой внушительную горку рыбной шелухи, направлялись к выходу. Молодой усмехнулся, но последовал за стариком,

– Никаких денег мне не нужно. Я даже не особо рассчитываю, что ты меня поймёшь, хотя, сказать по совести, очень хотелось бы. Давай рискнём назвать это исповедью.

– Ну, старик, ты даёшь! Я чай не при сане.

– И слава богу, – Петрович сделал несколько больших глотков и, отодвинув кружку в сторону, продолжил, – Жизнь меня особо не баловала. Жена ушла к другому настолько давно, что я почти не помню, как она выглядела. Переехала в другую страну. А поскольку расстались мы плохо, то с тех пор и не общаемся. Все мои друзья-товарищи давно уже на том свете чертей пугают. Лишь один близкий человек у меня остался – сынок. Андрейка.

Молодой перестал нагло улыбаться и, откинувшись на спинку стула, внимательно слушал…

 

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Андрей обожал бесцельно колесить по ночному городу. Не слишком поздно, часиков в десять-одиннадцать. К этому времени повсюду уже можно было ездить абсолютно свободно, без пробок, и никто никуда не спешил. С другой стороны, город еще не спал: на дорогах попадались не только «бомбилы», а по улицам ходили люди. Андрей включал «Дискотеку 80-х», наслаждался видами большого города, красиво подсвеченного окнами домов, витринами магазинов, рекламными вывесками, и вспоминал свою последнюю любовь, которая бросила его почти полгода назад. Примерно в полночь он заходил в круглосуточный супермаркет и баловал себя чем-нибудь вкусненьким. Каждый раз по-разному: то мороженым, то сырокопчёной колбасой, то просто бутылкой газировки.

У него не было ни семьи, ни детей, не было никаких домашних животных, даже тараканов. Мать много лет назад уехала в Америку, а с отцом виделся нечасто, пару-тройку раз в год. Никто не ждал его дома, и он не торопился туда возвращаться. Водительские права Андрей получил уже давно, но машину приобрел всего пару месяцев назад. Это была «Лада» восьмой модели далеко не первой свежести, но он в ней души не чаял. Нет, он не протирал тряпочкой каждый день зеркала и окна, не мыл ей диски по вечерам. Скорее, он любил даже не саму машину, а то, что она ему давала – свободу передвижения.

Тот хмурый осенний день мало чем отличался от остальных. Редкие деревья мегаполиса привносили дополнительный шарм пестрым окрасом умирающей листвы. Прохожие лучше любого барометра всем своим видом демонстрировали мерзость текущих погодных условий. Они старались посильнее закутаться в свои пальто, поднимали воротники, пряча раскрасневшиеся носы, и морщились от холодного встречного ветра. Глядя на них, находиться в салоне автомобиля было ещё приятнее. Негромкая приятная музыка, тепло и сухо, опять же на ноги никто не наступает (Андрей ещё не успел забыть все прелести общественного транспорта). Неожиданно проснулось дикое, просто безумное, желание употребить шоколад с орехами. И было принято решение не заезжать в супермаркет, а приобрести объект вожделения в ближайшей точке круглосуточной продажи. Андрей начал прокладывать в голове маршрут, тем самым слегка отвлекся. Он пересекал перекрёсток на устойчивый зелёный сигнал, как вдруг иномарка, двигающаяся во встречном направлении, неожиданно начала поворачивать налево. Анализировать ситуацию было некогда, поэтому Андрей рефлекторно дал по тормозам и вывернул руль вправо. Сердце отбивало барабанную дробь, уши внезапно заложило, а на языке появился привкус, будто бы только что лизнул батарейку. Почему-то тут же вспомнились слова отца при покупке машины, которые только теперь стали наполняться смыслом: «Не ты в кого-нибудь, так кто-то в тебя». Если бы час был не столь поздним и дорогу переходили пешеходы, могла случиться беда.

В окошко громко постучали. Андрей вышел из машины – перед ним стоял водитель иномарки в дорогом костюме и цветастом шарфике, обмотанном в один оборот вокруг шеи.

– Ты чё, чмо, ох…ело?! – заорал он, выпучив глаза.

– Я? – Андрей непроизвольно сделал то, о чем его спрашивали, – Я-то здесь причём?!

– А кто причём? Ты в меня чуть не уе…ался!

– Алё, дядя, вы меня пропустить должны были. По правилам, которые вы, может, и не знаете, хотя должны бы. Вы даже поворотник не включили!

Мужик зло усмехнулся, высоко поднял брови и развёл руками в разные стороны.

– О! А ты мне ща объяснять будешь, как я ездить должен, да? Ты чё, сука, ваще страх потерял! Зенки то раскрой! Посмотри, на какой точиле я еду! У меня одна резина больше твоего ведра стоит! – мужик махнул рукой в сторону своего авто.

Андрей повернул голову. Он не разбирался в ценах на такие автомобили, но логотип узнал – «Ягуар». «Ну, да, симпотный, – подумал Андрей, – Вот уж, воистину, чем лучше тачка, тем хуже родословная её владельца».

– Посмотрел. Дальше что? Царь и бог что ли теперь на дороге?

Мужик криво заулыбался и вполголоса, чеканя слова, произнёс:

– Ну, царь у нас в стране всегда один, а вот бог… Запомни, сосунок: бог – это не личность; бог – это должность! Короче, завтра подгребешь в «Катакомбы». Клуб в центре знаешь? Там решу, что с тобой делать.

И он медленной походкой направился к своей машине.

– В десять вечера! – крикнуло чудо в шарфике, захлопывая дверцу.

 

***

Лучшим другом Андрея был Сашка. Дружили они уже лет десять, а то и больше – на заре туманной юности вместе ходили в секцию самбо. Александр работал менеджером в одной крупной фирме, специализирующейся на продаже компьютеров и оргтехники. В лихие девяностые он был близко знаком с одним авторитетом и частенько с ним общался. Тот ему каким-то дальним родственником приходится. Сашка говорил, что он хоть и опасный тип, но мужик классный: умный и весёлый. К сожалению, очень любил за воротник закладывать, в результате чего спился до белой горячки.

На следующий день после происшествия Андрей созвонился с Сашкой и договорился, что заберет его после тяжёлого рабочего дня, дескать, потрещать надо. Сам с работы отпросился пораньше и в пять часов как штык стоял на парковке у Сашкиного офиса.

– Чего такой кислый? – сразу перешёл к делу друг.

– Сильно заметно?

– Ну, не то чтобы…

– Блин, Сань, без году неделя как за рулём, а уже встрять умудрился.

– Серьёзно встрял?

– У тебя хочу спросить.

– Ладно, заинтриговал. Колись потихонечку!

Андрей в деталях рассказал другу о вчерашнем приключении.

– Ну, и фигли ты так напрягся, – усмехнулся Александр, – номер он твой не записал, правильно я понимаю?

– Вроде нет.

– Раньше вы с ним не пересекались.

– Ну, да.

– Что «ну, да»?

– Не пересекались. Абсолютно уверен.

– И машинами вы даже не шаркнулись, так?

– Так

– Чего тогда паришься то? Забей!

– Но…

– Никаких «но», поверь мне. Сегодня он про тебя уже забыл, и шансы, что в таком большом городе как наш, вы ещё когда-нибудь встретитесь, практически нулевые. А даже и встретитесь, уверяю, вы друг друга не узнаете. Однако если ты попрёшься сегодня в десять в «Катакомбы», как овца на заклание, то, боюсь, ничем хорошим для тебя это не закончится. Запросто может на бабло поставить или ещё чего похуже.

– Похуже?

– Чувак, я же не знаю, что за отморозка ты вчера подцепил. Если бы знал, смог расписать твоё будущее во всей красе, а так извиняй. Я тебе точно говорю – не заморачивайся! Хлобысни лучше сейчас пару кружечек пенного. Хочешь, составлю компанию? Не просто составлю, но и проставлю! В медицинских целях, так сказать! Пользуйся, пока я добрый!

Сашка полез в карман и вытащил портмоне, набитый деньгами.

– Зарплата! Надо ж, какое совпадение! Погудели?

Парой кружек в тот вечер, естественно, не обошлось.

 

***

Инцидент с владельцем «Ягуара» вскоре был забыт. Андрей набрался водительского опыта, даже стал лихачить. Слегка пообвыкся с тем, что по правилам у нас ездят только «ботаники»; остальные так, чтобы не заметили гаишники. Он по-прежнему любил колесить по ночному городу, но выбирался всё реже. У него вновь появилась любимая девушка – стройная миниатюрная шатенка с длинными волосами по имени Иришка – и он большую часть времени проводил с ней. Всё бы шло своим чередом, если бы не один несчастный случай, который произошёл с его соседями по лестничной площадке.

В маленькой двухкомнатной квартире напротив жила молодая семейная пара с ребёнком. Жилплощадь они снимали у одной сварливой старушенции, которая, к их счастью, жила на противоположной окраине города, а потому наведывалась крайне редко. Хорошие ребята, общительные. Пока не встретил Ирину, Андрей частенько бывал у них в гостях: все собирались на кухне и пили чай за разговорами. Правда, случалось такое лишь по выходным – оба супруга много работали и приходили домой поздно. Пока трудяги вкалывали, за сыном второклассником присматривал вдовый свёкор, живший в соседнем доме. Колоритный такой дедок, с короткой густой бородой, приятным низким голосом и уставшими глазами. Ходил почти круглый год в одном и том же: старом сером костюме и потёртой кожаной кепке, натянутой на глаза. На пенсию он вышел рано, по инвалидности. И так на тот момент ходил еле-еле, а в пенсионерах совсем чахнуть начал. Тогда ребята и стали эту квартиру снимать, поближе к деду. А дабы он не скучал, подкидывали ему иногда внука на вечер. И ведь ожил дедуля, приободрился, на болячки перестал жаловаться, даже хорохориться начал, с бабками, сидящими у подъезда, заигрывать. Но больше всего любил он внучку своему, Витьку, жизненный опыт передавать: истории всякие поучительные рассказывал, советы на будущее давал, молодость свою вспоминал. А Витёк, хоть и шебутной пацан был, когда дед ему что-то рассказывал, сразу же затихал. Мало чего понимал, но слушал, раскрыв рот – видать, дедовский тембр голоса на него так благоприятно воздействовал. Когда Витёк в школу пошёл, дед все хлопоты по образованию ребёнка на себя взял. «Я, – говорит, – ещё ого-го, а у вас вечно работы невпроворот! Так что за дитё извольте не беспокоиться, мне всё равно делать нечего!» В школу отводил и забирал (благо совсем недалеко было), занимался с ним после уроков, следил, чтобы голодным не оставался. В общем, проблем с учёбой у Витька не возникало. Когда кто-то из родителей приходил на родительское собрание, училка трясла головой и эмоционально выговаривала «Молод-ца!», в первую очередь, имея в виду деда.

Беда вошла в дом, как это часто бывает, не постучавши. Однажды зимним вечером дед забирал Витька из «Дома детского творчества», расположенного через дорогу, где тот занимался в «Театральной студии». Витёк скакал вокруг ковыляющего с палочкой деда, пытаясь своими словами передать смысл сказки, которую они сегодня разучивали. Изображая летящего дракона, он взбежал на вершину снежной горки и, не останавливаясь, кубарем скатился вниз. Дед сразу почувствовал неладное – паренёк, только что прыгающий и орущий, внезапно замолк. Больные ноги вмиг донесли его к внуку, который лежал в снегу головой вниз. Когда дед перевернул мальчика, то сразу и не сообразил, почему к его лицу прилепилась какая-то доска…

Оказалось, кто-то пытался выкинуть на мусорку деревянный ящик, сбитый гвоздями, но до мусорного контейнера не донёс, а бросил рядом. Ящик был разломан, и гвозди торчали из него в разные стороны. На него-то со всего маху и упал Витёк. Отлепив доску, дед тем самым вытащил из шеи Витька большой гвоздь. Растерянно озираясь, старик звал на помощь, кричал, чтобы вызвали «скорую», а сам, как мог, зажимал трясущимися руками рану на шее внука…

Позже родителям сказали, что шансы спасти ребёнка были, но медики прибыли слишком поздно. Оказалось, «скорая» намертво завязла в пробке, образовавшейся из-за того что какая-то пьяная гнида спровоцировала серьёзную аварию с участием нескольких машин, которые полностью перекрыли проезд.

Старик после гибели Витька постоянно плакал, почти перестал есть и буквально за пару месяцев угас. Сын, как ни старался, ничего не смог сделать. На следующий день после похорон деда двухкомнатная квартирка напротив Андрея опустела. Куда подевались убитые горем родители, и что с ними стало дальше, неизвестно. Люди поговаривали, что она переехала в другой город, а он спился и потерял работу, но это были всего лишь слухи.

 

***

История, произошедшая с соседями, на долгое время выбила Андрея из привычной колеи. Он был потрясён тем, что один самый обычный зимний вечер смог загубить столько жизней! К тому же, лишь сейчас Андрей понял, что они были для него не просто соседями…

Собственница квартиры стала искать новых постояльцев, и Андрей попросил у неё второй комплект ключей под предлогом того, что поможет ей с поиском. На самом же деле его безумно тянуло в то место, где он не только наблюдал картину становления простого семейного счастья, но и являлся непосредственным участником событий. И он не считал нужным сопротивляться – приходил туда по вечерам и часами просиживал на кухне в обнимку с бутылкой. Андрей небезуспешно силился воссоздать в памяти то чувство бесконечного человеческого тепла, которое незримо обволакивало его здесь и возвращало в далёкое, почти забытое, время, когда за него всё решали родители, в избе пахло свежим хлебом и парным молоком, а рядом за столом сидела мама и грустно улыбалась. На самом деле и запахи были другие, и дед мало чем походил на маму, но подсознание хорошо знало свою работу.

Водитель, виновный в массовом ДТП, которое задержало «скорую», отделался лёгким испугом и лишением прав на полтора года за вождение в пьяном виде. Ведь, несмотря на большое количество побитых машин, серьёзных травм никто не получил.

Незаметно для себя Андрей стал злобным и раздражительным. Он совсем перестал ездить по ночному городу, редко виделся с Иришкой и с головой ушёл в работу, стабильно пребывая в паршивом настроении. Всё больше замыкаясь в себе, он перестал получать удовольствие от жизни. «Ворчливый пессимист!» – с раздражением в голосе как-то раз воскликнула Ирина, и Андрей с сожалением констатировал её правоту, не произнеся при этом ни слова. Жизнь казалась ему пустой и бессмысленной. Он ощущал дикую потребность что-то сделать, что-то изменить. Но что именно? Перебраться в другой город? Уехать из страны? Сменить работу? Отправиться в поход? Ограбить банк?

В момент окончательного разочарования в собственных способностях находить ответ на поставленный вопрос Андрею в голову пришла идея, отнесённая сперва в категорию бредовых. Не сама, конечно, пришла, «добрые люди» помогли, когда всего за каких-то полчаса его три раза нагло подрезали на дороге, да при этом ещё и обматерили. Трижды.

 

***

После некоторых раздумий идея стала казаться Андрею почти гениальной, но всё ещё слишком сырой, поэтому её срочно требовалось обмозговать в расширенном составе. В тот же день он позвонил своему лучшему другу и предложил сгонять вечерком в боулинг. Александр воспринял предложение без должного оптимизма, поскольку рабочая неделя только начиналась, а без изрядного количества выпивки подобные мероприятия теряли львиную долю своей привлекательности. И только лишь после того как Андрей, причмокивая, с придыханием, во всей красе описал запотевший бокал холодного пива, Сашка был вынужден капитулировать.

На такси ехали почти молча. Андрей увлечённо смотрел по сторонам и бормотал что-то невнятное себе под нос, на Сашкины вопросы отвечал коротко и неохотно. Когда прибыли на место, он уставился на припаркованные у входа автомобили и заговорщицким тоном произнёс:

– А скажите вы мне, добрый друг Александр, что общего между владельцами этих двух средств передвижения? – он махнул одной рукой в сторону потрёпанной вазовской «пятёрки», а другой – новёхонького «Порше Кайена».

– Ну, не знаю. Может жёны? Этакие стервозные мегеры?

Андрей удивлённо поднял брови:

– Вот давайте не будем впадать в глубины психоанализа, коллега! Причём здесь это?

– Подумалось.

– Не то подумалось! – Андрей поднял вверх указательный палец правой руки и, прищурившись, продекларировал – Общее между ними то, что они платят одинаковые штрафы за нарушение ПДД!

– И давно ты совершил это выдающееся открытие?

– Зря язвите, уважаемый! К штрафам мы ещё вернёмся. А пока скажите-ка мне, пожалуйста, что будет, если я с некоторым ускорением приложу самый обычный кирпич к фаре этой отрыжки автопрома? – Андрей подошел к жигулёнку и легонько похлопал его по капоту.

– Ну, не знаю. По ушам, наверно, схлопочешь.

– Это если буду пойман! В ином случае владельцу сей очаровашки придется выложить рублей пятьсот за покупку новой комплектующей. Верно?

– Пусть будет так, – пожал плечами Санёк.

– Пусть будет, – Андрюха как-то хитро улыбнулся и продолжил, – А теперь предположим, что я произвел те же манипуляции над этим чудовищем.

Он подошел к «Кайену» и ласково погладил машину по фаре.

– Тогда тебя в лучшем случае четвертуют.

– Это опять же если найдут! Так сколько, по-твоему, выложит счастливый обладатель сего порочного авто за приведение его а надлежащий вид?

– Понятия не имею. Будто я каждый день такие колымаги ремонтирую.

– Точная цифра нам и не нужна. Я, собственно, сам не знаю. Но ты же понимаешь, что речь идет о сумме, в несколько раз превышающей предыдущую?

Санек потеребил себя за нос и серьезно произнес.

– Я бы подверг сомнению саму правильность направления твоей мысли…

– Позже подвергнешь, – перебил его Андрей, – На мой взгляд, наказание должно быть пропорционально достатку, иначе смысл пропадает. Конечно, в нашем далёком от совершенства обществе наказание является одной из разновидностей поступлений в государственную казну. Однако, по сути, наказание – это тот предохранитель, который позволяет удерживать толпу в более-менее цивилизованном состоянии. Почему ты десять раз подумаешь, прежде чем решишься поучаствовать в вооруженном ограблении банка, и в результате пойдешь играть с сыном в футбол? Потому что тюремное времяпрепровождение одинаково неприятно для всех граждан, независимо от величины зарплаты. Что же касается штрафов за нарушение ПДД, то сотка для нарушителей с ежемесячным доходом в двадцать тысяч и, скажем, двести тысяч есть две большие разницы. Даже больше – тут вообще о разнице говорить неуместно. Для первого – это штраф, а для второго – нет!

– Разговоры про бальную систему ведутся. Лимит по косякам превысил – прав лишился. Нормально?

– Нормально, но на отдельных слоях населения такая система работать не будет. Да и взятки снова в фаворе окажутся.

– Надо думать, твоя система бы работала!

– Моя система, Санёк, вообще изначально утопична. Давайте-ка лучше не будем о грустном и от словоблудия перейдем к делу. Я предлагаю проследовать внутрь помещения, где я смогу посвятить вас в свои коварные замыслы. Под шары и пиво!

Даже первую партию в боулинг они так и не закончили. Андрей увлечённо посвящал Сашку в свои планы, тот же, потягивая пиво маленькими глотками, внимательно слушал друга. Давненько Андрей не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Он думал, что, наконец, открыл для себя смысл жизни, понимание которого убегало от него с каждым годом всё быстрее, а в последнее время, казалось, было утрачено навсегда. Он ощущал сумасшедший прилив сил и энергии, знал, что и как нужно делать, и ему очень не терпелось начать.

– Я тебя выслушал, и я тебя понял, – еле слышно сказал Сашка после четвертьчасового монолога друга, – Теперь ты меня выслушай. Честно говоря, поначалу я отнесся к твоей идее скептически, но, чем больше ты приводил аргументов, чем подробней раскрывал детали, тем симпатичней и реалистичней выглядела картинка. Я почти готов поучаствовать в этой затее, но у меня есть несколько вопросов.

– Задавай! – бодро воскликнул Андрей и жадно присосался к бокалу с пивом.

– Оставим пока в покое вопросы морально-этического плана и рассмотрим чисто техническую сторону дела. Итак, как я понял, ты хочешь в одиночку взять на себя функции высшего судьи и исполнителя наказаний, вынося приговор нарушившим пэдэдэшный закон водителям. Ты собираешься приписать к каждому нарушению соответствующее наказание в виде порчи частной собственности. Двери царапать, стёкла бить, шины протыкать, правильно? Ты ведь только над автомобилями изгаляться думал или нет?

– Да, наверно… хотя…

– Вот мне твоё «хотя» уже не нравится. Ты и без «хотя» рискуешь на нарах оказаться! Дружище, я уверен, ты всё это осознаёшь и без моих комментариев. Меня другое беспокоит – всегда ли можно будет безошибочно поставить знак равенства между преступлением и наказанием? Ты человеку кирпич к фаре приложишь, а он может недавно за рулём и у него и так вся жопа мокрая, или он из деревни приехал и раньше мегаполис только в журналах видел. А вдруг он человека будет в больницу доставлять и все возможные правила нарушит, а ты ему потом, не моргнув глазом, авто в категорию «восстановлению не подлежит» переведёшь. Вот об этой стороне вопроса ты подумал? Да, и вообще – кто ты такой, чтобы судить людей?!

– Сань, я ведь сказал, что идея сырая, но это не повод отправлять её в утиль. В конце концов, в мире нет ничего идеального! Лес рубят – щепки летят! Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц!

– Все страны живут по законам, и только Россия – по пословицам и поговоркам. Тоже, кстати, не мои слова, – Сашка улыбнулся и глубоко вздохнул, – Андрюх, пойми меня правильно. Идея оригинальная, и мне она в принципе симпатична, но дело то серьёзное. Надо хорошенько всё обдумать, прежде чем начинать действовать. Ведь обратного пути уже не будет… Ладно, давай закрывать заседание генштаба: я сегодня капитально не выспался и устал порядком, а завтра вставать рано.

Андрей тоже внезапно почувствовал вселенскую усталость, и они, договорившись встретиться завтра, стали вызывать такси.

 

***

На следующий день Сашка свалился с высочайшей температурой. Оказалось – грипп. Но Андрей уже не мог остановиться, словно паровоз, в топку которого закинули весь имеющийся уголь. Он раздобыл компьютерные базы данных, позволяющие по номеру машины определять прописку её владельца. Составил таблицу соответствия нарушений и наказаний. Так, например, за стоянку вторым рядом полагалась царапина вдоль всего борта автомобиля, а за проезд по тротуару – вмятина на капоте. За рецидив наказание ужесточалось. Через пару месяцев планировалась анонимная передача отчёта о проделанной работе и таблицы соответствий в СМИ, чтобы нарушители знали, из-за чего пострадали их транспортные средства. Ожидалось, что после такого шага на них в скором времени будет объявлена охота, причём как со стороны «обиженок», так и со стороны правоохранительных органов, поэтому предполагалось введение ряда дополнительных процедур безопасности. По объявлениям он приобрёл целый гардероб бэушной одежды и набор маскирующих аксессуаров, которые подлежали уничтожению сразу после использования «в деле».

К тому моменту, как Сашка выздоровел, Андрей подготовил и распечатал устав, который описывал цели и задачи их новоявленного сообщества, содержал основную концепцию, свод правил и план действий на ближайший год. Он даже название придумал – «Санитары Бездорожья». Два часа ушло у друзей на то, чтобы внести некоторые поправки, после чего устав был принят единогласно, а затем сожжен и развеян над автомагистралью.

 

***

Два месяца пролетели незаметно. Всё шло как по маслу. Увидев нарушение, друзья запоминали номер автомобиля, затем по базе данных узнавали домашний адрес владельца, а по возможности ещё и рабочий, после чего совершали свои тёмные делишки. К моменту первой передачи информации в СМИ они подпортили 34 машины: царапали покраску, протыкали колёса, разбивали стёкла и делали вмятины. Две иномарки за езду в подвыпившем состоянии были сожжены.

Когда на одном из популярных городских телеканалов получили послание от «Санитаров Бездорожья», оно совершенно случайно угодило на стол главному редактору, который после разговора со своим старым приятелем из УВД запретил пускать информацию в эфир. И неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы по удивительному совпадению именно в тот день шеф-редактор новостей Михаил Успенский не узнал, что главред спит с его женой. Нарушить данный ему запрет стало делом принципа. Понимая, что подписывает себе увольнение с канала, он сам выпустил сюжет о «Санитарах Бездорожья» в вечерних новостях и тем самым обеспечил себя работой в другом месте. Поскольку не только обнародовал списки наказанных с указанием нарушений, но и сообщил о том, что во избежание путаницы с возможными подражателями «санитары» обещали ежемесячно передавать подлинные списки исключительно ему, и пустил бегущей строкой свои контактные данные. «Что ж, Михаил, ваше предложение принято!» – подумал Андрей, сидя перед телевизором, и потянулся за карандашом.

На следующий день о «Санитарах Бездорожья» говорило полгорода. Естественно, все привычно разделились на два лагеря – одобряющих и осуждающих. Доводы как тех, так и других, были вполне предсказуемы, а потому пропускались Андреем мимо ушей. Главное, что теперь его действия обрели смысл, а не были просто хулиганской выходкой. Хотя немало обывателей именно так и считали.

Последующие четыре месяца популярность «санитаров» росла как на дрожжах. После каждой новости о порче автомобиля неизвестными люди гадали, чьих рук было дело, а по истечении месяца ждали опубликования списков провинившихся, словно это были выигрышные номера лотереи. Предприимчивые торгаши придумали символ общества – изображение автомобиля с гвоздём снизу и кирпичом сверху – и печатали её на футболках. У «санитаров» даже появились спонсоры, которые очень вовремя начали финансировать их деятельность. Как Андрей и предполагал ранее, вскоре на них открылся сезон охоты. Причем, в поимке друзей была заинтересована не только милиция, но и довольно серьёзные люди, элитные автомобили которых пострадали от их действий. Необходимо было соблюдать осторожность и использовать новые способы исполнения приговоров. Чтобы не засветиться, было принято решение наказывать только за те нарушения, свидетелями которых было большое количество человек. А на средства спонсоров, в числе прочего, было куплено пневматическое оружие, позволяющее пакостить на расстоянии. Наращивать обороты и расширять штат сотрудников друзья не собирались в принципе. По их обоюдному мнению, это привело бы к увеличению рисков, а смысла не имело никакого, поскольку неважно, сколько машин им удавалось подпортить, главное то, что абсолютно никто не был застрахован от заочного знакомства с «Санитарами Бездорожья».

 

***

Как-то раз Андрей с Иришкой возвращались из гостей на такси. Водитель, плюгавый мужичонка лет пятидесяти в квадратных ретро-очках с маленькими усиками как у Петра Первого, оказался жутким болтуном. Буквально всю дорогу он не замолкал ни на минуту! Рассказал о внуках Ванечке и Санечке, показал их фотографии, пожаловался на свою нелёгкую жизнь и обругал всё, что только вспомнил. Досталось ценам в магазинах и аптеках, медицине, правительству, ЖЭКу, бизнесу, молодёжи, современной музыке, кинематографу, само собой, дорогам и даже глобальному потеплению. Причём именно в таком порядке!

Когда до пункта прибытия оставалось совсем немного, их движение замедлил колёсный трактор, обгоняющий парочку автобусов, один из которых буксировал другого. Иными словами, не обойти, не объехать.

– Полгода назад я бы их без проблем обогнал! – раздосадовано проскрипел мужичонка, – А теперь плестись придётся.

Не услышав реакции со стороны пассажиров, он тут же продолжил:

– Мне чтобы их обогнать, надо двойную сплошную пересечь. А вдруг эти обиженные жизнью товарищи увидят! Как их там… врачи без границ…

– Санитары Бездорожья? – вступила в разговор Иришка.

– Ага, точно! Вдруг один из них как раз в тракторе сейчас едет. Провоцирует. Я его обгоню, и в один прекрасный день утро с проколотых шин начнётся. А машина то не казённая!

«Ошибаешься, – подумал Андрей, – Двойная сплошная – это посерьёзней будет.»

– Сколько знакомых уже от этого хулиганья пострадало! Одним лобовое стекло разбили, другим боковое зеркальце отломали! Так что извиняйте, придётся потерпеть.

«Молодец, – улыбнулся Андрей и поцеловал Иришку, – Спасся!»

В тот момент он был безумно доволен собой. Только что таксист, сам того не зная, поставил его стараниям самую высокую оценку. Значит всё не напрасно! Значит дело того стоит! Воодушевлённый похвалой, Андрей расслабился. Он почувствовал свою правоту, стал смелее, наглее и беспечнее. В довершении ко всему через неделю он узнал, что скоро станет папой, и на радостях сразу сделал Иришке предложение. Теперь у него будет всё! Любимая жена, ребёнок, семья, о создании которой он в последнее время как раз начал задумываться, интересная работа и общественно-полезное занятие.

Пришедшие в гости мысли о том, что пора бы теперь завязывать с играми в справедливость, Андрей выставил за дверь своего разума, даже не выслушав. Он считал, что делает большое дело, и просто не имеет морального права всё прекратить, когда оно, наконец, начало приносить видимые плоды.

 

***

Тот злосчастный «Лексус» попадался «санитарам» на нарушениях уже дважды: сперва проезд на красный, затем езда по тротуару, и вот сейчас поворот не со своего ряда. Андрей хорошо его запомнил – весь автомобиль был покрыт потрясающей красоты аэрографией на морскую тему. «Если даже мы с Сашкой не впервой его регистрируем, то как, интересно, он водит», – подумал Андрей и вопреки инструкциям, прописанным в уставе, проследовал за нарушителем. В течение буквально пяти минут водитель нарушил еще с десяток правил. «М-да, горбатого могила исправит, – вслух прошептал Андрей, – Жалко красавицу, но это однозначно высшая мера!» Однако тут возникала проблемка. Владелец «Лексуса», довольно состоятельный предприниматель, жил в большом коттедже с современной охранной системой, а, приезжая на работу, оставлял автомобиль на специализированной стоянке. И если ранее наносить машине незначительные повреждения «санитарам» удавалось без труда, то для незаметного совершения поджога (единственный придуманный способ реализации высшей меры наказания) требовалось найти «уязвимое место». После нескольких слежек за объектом выяснилось, что водитель частенько заезжал по дороге с работы домой в один небольшой магазинчик на окраине города.

План был следующий. Сашка звонит и сообщает о том, что машина выехала. Андрей оставляет свою «восьмёрку» в трёх кварталах от магазинчика и занимает позицию на втором этаже подъезда соседнего дома. Если повезёт и водитель решит в тот день заехать в любимый магазинчик, то буквально через одну-две минуты после того как он покинет свой «Лексус» Андрей через подъездное окно закидывает автомобиль двумя «коктейлями Молотова». В тот же момент ошивающаяся рядом шпана бросается врассыпную, отвлекая внимание на себя. Андрей под шумок покидает место происшествия и, заглянув по дороге в парочку магазинов, непрямым маршрутом добирается до своей «Лады». Уличную шпану следовало, естественно, задобрить деньгами и как можно более расплывчато (чтоб не спугнуть раньше времени) объяснить, что нужно будет делать. Как всегда, одеться необходимо было так, чтобы опознать Андрея потом никто не смог. Благо на улице стояла поздняя осень (темно, ветрено, прохладно) и можно было, не вызывая подозрений, «замуроваться» под ниндзя.

Всё получилось с первого раза. Машина подъехала намного позже расчётного времени, но Андрей не придал этому значения и хорошо натренированным движением направил обе бутылки прямо в цель…

 

Часть третья

– Вот и не верь после этого в судьбу, – вздохнул Петрович, – Так уж, видать, звёзды сошлись… А давай-ка мы теперь коньячку закажем. Будешь?

Отрицательное мотание головой вполне удовлетворило старика. Спустя несколько минут он не спеша опрокинул в себя 50 грамм, зажевал ломтик лимона вместе со шкуркой и продолжил:

– Ребята никогда не интересовались личной жизнью своих «нарушителей», поскольку, по их мнению, нужно было всегда оставаться беспристрастными, – Петрович широко раскрыл глаза, – А следовало! Молодёжь активна и эмоциональна, но, к сожалению, не опытна. У того предпринимателя был сынишка. Четырёх годков от роду. И в тот день «Лексус» подъехал к магазину гораздо позднее, чем ожидалось, потому что водителю пришлось заехать к тёще за сыном. Такое редко случалось, но жена попросила. Пока ехали, пацан уснул на заднем сидении, и когда отец пошёл в магазин, то оставил сына в машине, закрыв двери.

Петрович замолчал и неподвижно уставился в стену. Молодой не осмеливался прерывать нависшую тишину.

– Андрейка мой тогда чуть рассудок не потерял, слушая вопли сгорающего заживо мальчонки. Что-то в нём надломилось. Изменился он… Само собой, это стало последним делом «Санитаров Бездорожья». А водителем «Лексуса» оказался весьма суровый и бескомпромиссный товарищ Силантьев. В девяностых сей головорез по нескольким кровавым статьям проходил, но ему не без помощи парочки продажных душонок удалось отбрехаться. С годами он, естественно, цивилизовался, превратился в банковского воротилу, но навыков былых не утратил. Огромные деньги пообещал за любую информацию и «шавок» своих на след натравил. У Сашки нервы не выдержали, пошёл добровольную сдачу оформлять. Даже с моим Андрюхой не посоветовался, стервец! К счастью, попал на одного майора. Мы с его отцом близкими друзьями были, пока одна обдолбаная тварь тому полбашки из охотничьего ружья не снесла. Жаль мужика, хороший был человек. Пусть земля ему будет пухом.

Петрович проглотил ещё 50 грамм коньяка, поставил пустой бокал рядом с бутылкой и накрыл его салфеткой.

– Так вот, звонит майор, старший сын моего покойного товарища, и говорит: «Владимир Петрович, так и так, беда! Влип твой отпрыск по самые помидоры!» Я тут же к нему. Посидели в общем, поговорили. Он обещал, что утечки не будет. Сашку то мы быстро уговорили схорониться и голоса не подавать, а вот мой взбрыкнул. Хорошо хоть, козырей у меня было навалом: мальчонку не вернуть – раз, жена на сносях – два, от Силантьева лёгкой смертью не отделаешься – три. Слава богу, внял уговорам. Долго ещё тогда общественность лихорадило, но со временем всё улеглось. Андрейка постепенно в себя пришёл, дочку-красавицу растит, и с Сашкой с тех пор ни разу не разговаривал. Даже по телефону.

Петрович глубоко вздохнул, повернул голову и впился глазами в своего собеседника:

– Так вот, подходим мы теперь к самому интересному моменту. Давеча майор тот объявился, попросил должок вернуть.

Петрович, не торопясь, встал и, отойдя на пару метров, достал из внутреннего кармана обрез старого охотничьего ружья, – Извини, но, как говорится, ничего личного.

– Эй-эй, за что? – поднял руки молодой, – Я же вам ничего не сделал!

– Мне! Мне сделал, ублюдок! – Николай хоть и обещал Петровичу сидеть тихо, но не сдержался, поскольку что-то глубоко неправильное было сейчас в том, чтобы, попивая вискарь, отсиживаться в тени собственных воспоминаний, – Ты моего брата убил! Без причины, просто взял и убил, паскуда! Я ему за отца был, сопли вытирал, когда он ещё под стол пешком ходил, а ты его убил, тварь!

– А вот и тот самый майор, – спокойно произнёс Петрович, – Чего вылез то? Чего вообще припёрся? Я бы лучше без твоих речей обошёлся.

– Мужики, вы уверены, что вам именно я нужен? – оборонялся молодой.

– В прошлом месяце ты отдыхал в Таиланде, – Николай взял себя в руки и, успокоившись, сел за соседний столик, – В то же время там проводили свой медовый месяц мой младший брат со своей молодой женой. И ты его убил.

– Зря ты пришёл, Николай, я бы уже давно закончил, – Петрович взвёл курок и беззвучно пошевелил губами.

– Стоп! Я всё понял! – не унимался молодой, – Прозорливый майор заныкал материалец против твоего Андрейки, а теперь грозит вновь дать делу ход. Причём не столько страшен суд, сколько месть безутешного отморозка Силантьева, который решения по суду дожидаться вряд ли будет. Получается, из страха мести отца, который благодаря твоему сыну потерял своего сына, ты решил стать орудием мести в руках сына своего приятеля. Ха-ха, как у нас всё запутано! Я ведь всё правильно резюмировал? Погоди, не отвечай! Интуиция мне подсказывает, что ты можешь весьма неприятным для меня способом ответить. Последнее слово! Я требую последнее слово! Я же, дед, тебя выслушал, а ты в меня сразу стволом тыкать. Дай уж тогда и мне исповедаться.

– Пусть говорит, – кивнул Петрович Николаю, вешая на двери паба табличку «закрыто», – Всё равно момент упущен.

– Ой, ни к чему всё это, – зло сверкнул глазами Николай, – Но обрез у тебя, тебе и решать. Бармен, а принеси-ка ты нам ещё по чуть-чуть. Только не глупи, у меня глаз намётанный!

– Ну, вот и славненько! – оживился молодой, опустив руки и присев за столик, – Вся выпивка за мой счёт! Заказывайте, господа, на ценник можете не смотреть. Кто знает, может, последний раз в жизни проставляюсь.

 

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Дело было в Таиланде. А конкретно – на Пхукете. Честно вам признаюсь, я – фанат всего, что плавает: от резиновых лодок до океанских лайнеров. Сложно объяснить природу моего маниакального влечения, но одни любуются цветами, другие закатами, я же впадаю в эйфорию от вида обычной каюты. В общем, в перерывах между принятием воздушных ванн на песчаных пхукетских пляжах и прогулками по вечернему Патонгу я подыскивал что-то этакое... как бы поточнее выразиться... недешевое, одним словом. И нашел, как мне было сказано, эксклюзивное предложение. Красоты Андаманского моря! Снорклинг, дайвинг, рыбалка! С ночевкой на борту великолепной яхты, развивающей скорость в 30 узлов! "Шикарно!" – подумал я и легко расстался с кровно заработанными.

От самого кораблика я пребывал в состоянии перманентного восторга, но вот компашка подобралась неровная. Помимо трех аборигенов не совсем тайской внешности, в плавание отправилось ровно десять искателей приключений. Состоятельная семейная пара средних лет с застывшей на лицах усталостью. Он периодически вспоминал о каких-то важных делах, незавершенных на Родине, а она, не глядя в его сторону, повторяла «да, котик, да» и плавными движениями поглаживала его по лысине. Озабоченные студенты-молодожёны, не упускающие ни единой возможности помацать друг друга за первичные половые признаки. Очкастый задохлик невнятного возраста с богатой шевелюрой и походным рюкзачком за спиной, снимающий на видеокамеру абсолютно всё: от облаков до собственных сандалий. И четверо шумных приятелей, находящихся в самом расцвете сил, вектор которых по причине нехватки интеллекта, образования и воспитания, прикладывался исключительно в деструктивных направлениях. Я понял, что пожалею о потраченных деньгах, как только ступил на борт, но, как говорится, жребий судьбы был брошен.

Первая половина дня прошла под флагом всеобщего веселья. Пассажиры восхищались морскими просторами и красотой подводного мира, наслаждались вкусом сочных тропических фруктов и постепенно накачивались алкоголем. Четверо отморозков вели себя не совсем по-джентльменски, но до поры до времени, держались в определенных рамках. Матерщина, конечно, сыпалась изо всех четырех ртов, как из рогов изобилия, с самого начала, но особо никому не мешала. Счастливые молодожёны никого не замечали и были с головой погружены в свои чувства. Задохлик вообще, казалось, пребывал в неведомой для других индивидуальной реальности. Я же в совершенстве владел языком грузчиков и строителей, сам нередко прибегал к помощи великого и могучего русского народного, поэтому вполне мог не реагировать на подобный раздражитель. А вот Котику с супругой всё это явно доставляло некий дискомфорт. Мужик, было видно, не принадлежал к робкому десятку, но связываться со значительно превосходящими силами посреди открытого моря не решался. Кроме того, несмотря на небольшие размеры нашего судна, при желании всегда можно было найти такое место, чтобы тебя долго и безуспешно искали, чем, кстати, нередко пользовались молодожёны.

На обеде даже произошла разрядка напряжения, что лично я объясняю относительно небольшим количеством залитого на тот момент спиртного, наложенного на массу положительных впечатлений. Котик, которого, вы не поверите, звали Гошей, умудрился ненавязчиво вставить в разговоре просьбу чуток следить за языком. И добры молодцы даже вроде как вняли ей. Правда, ненадолго.

День пролетел незаметно, наступило время ужина… Вот, казалось бы, ужин! Посреди моря! Вокруг темно. Волны шуршат. Луна в полнеба. Оригинальная подсветка. Музыка. Романтика! Но всё портят люди. Был бы другой состав, не окажись на борту этих ушлёпков, уверен, я бы навсегда запомнил тот день, как лучший в своей жизни.

Так вот, на ужине произошёл один инцидент, после которого всё и покатилось в тартарары. А начиналось весьма недурственно. Молодожёны обнимались, задохлик снимал их на камеру, Гоша налегал на курицу, молодчики бухали, матерились и громко ржали. Аборигены же всегда оставались неприметными, хоть и постоянно маячили рядом. Широко улыбались, качали головой, на раз исполняли все просьбы. И тут один из четырех уродов подозвал того, который нас обслуживал за столом, и, тряся у него перед лицом рукой, заорал, брызгая слюной:

– Вот какого хера ты лыбишься? А? Ответь! Ты аще понимаешь, чё я те говорю?

Надо заметить, что на яхте только капитан, хоть и весьма посредственно, но все-таки мог говорить по-русски, остальные двое были вообще не в зуб ногой. В общем, этот бедолага стоит, что-то лопочет на своем и ещё шире улыбается. А наш не унимается:

– Да ты дебил что ли? Я тебя спрашиваю, чё ты лыбишься? Ну, ты как-то на пальцах что ли покажи, раз, козел, на русском не можешь! Объясни, чё вы все тут лыбитесь постоянно?

И тут на беду Гоша от своего куска курицы оторвался.

– Да оставь ты его. Не видишь, не понимает он тебя. Пускай лыбится, мешает что ли?

А того будто внезапно переклинило. Впрочем, слово «внезапно» едва ли уместно – бухла в нем булькало уже порядком. Он, естественно, на Гошу переключился:

– А ты чё, самый умный? Я кого спрашивал? Тебя что ли? Вот и заткнись, падла! Иди бабе своей приказывай!

Алконавт скорчил некое подобие улыбки и вкрадчивым голосом разом преодолел точку невозврата:

– Или мне ей поприказывать? А? Будет слушаться? Как думаешь? Может вдвоем поприказываем? Чё молчишь? Да, и пацаны не откажутся. Да, пацаны? Ты ведь её, наверно, уже не часто балуешь. Может, устроим тёлке праздник?

Молодожёны перестали обниматься, задохлик опустил камеру, даже абориген перестал улыбаться. Я прекрасно понимал, что хорошему вечеру пришел конец – Гоша не из тех, кто спустит такое на тормозах, даже при соотношении один к четырем. И Гоша действительно не обманул ожиданий. Филигранно исполненный хук справа, во-первых, отправил бухарика в нокаут, а, во-вторых, показал, что с Гошей всё будет непросто. Поэтому киношного продолжения не последовало. Вы ведь наверняка подумали, что оставшиеся трое друзей тут же настрогали «розочек» и с криками «Все за одного!» бросились в атаку? А вот фиг! Все застыли на своих местах. Гоша, словно ощетинившейся пёс, возвышался над столом: сжатые кулаки, кривая усмешка, взгляд исподлобья, бегающие глаза. В общем, в тот момент я очень захотел оказаться в числе его лучших друзей. Оставшиеся возмутители спокойствия не торопились предпринимать какие-либо действия. Понятное дело – они оценивали свои шансы. И, видать, что-то в Гоше говорило им о том, что они у них далеко не стопроцентные. Наконец, один из них, по имени Сергей, встал и заговорщицким тоном обратился к герою:

– Гошан, да ты чего, дружище. Успокойся. Я тебя прекрасно понимаю. Димон, конечно, перебрал, я бы его вообще убил за такое. Кстати, ребят, посмотрите, как он там, дышит, нет. Я очень сожалею и приношу тысячу извинений за своего товарища. Думаю, он и сам еще извинится, когда протрезвеет.

Казалось бы, на этом инцидент был исчерпан. Гоша расслабился, с Димоном оказалось все в порядке. Ну, как в порядке – короче, не помер. Его привели в чувство и сопроводили в каюту. Но я, мужики, не вчера родился, и даже не позавчера. Я заметил, как посмотрел Сергей на Гошу, когда вечер вернулся в своё русло, и вот что я вам скажу. Я знаю этот взгляд. И не хотел бы я когда-нибудь стать тем, на ком он будет сосредоточен.

Гулянка продолжилась. Уверен, молодожёны и задохлик даже не задумывались о том, что дальше что-то может пойти не так, но я видел. Мог ли помешать? Какая теперь разница – после драки ведь кулаками не машут… Сергей тем временем потихоньку начал провоцировать Гошу. Непринуждённо, почти незаметно, но настойчиво. То слегка подразнивал, то, шутя, флиртовал с его женой, то делал двусмысленные высказывания, которые в зависимости от степени испорченности можно было принять либо за совершенно безобидные, либо на грани фола. Он явно прощупывал Гошу, словно боксер в начале боя на ринге.

– Гош, ты прямо как русский медведь! Точно тебе говорю! А на велосипеде кататься умеешь? А на балалайке? Ха-ха. Да, не напрягайся, чувак! Интересно, смог бы ты меня также как Димона с одного удара ушатать? А, Гош? Давай-ка еще за нас, за настоящих мужиков!

Сергей при всём своём моральном уродстве дураком не был. Он прекрасно понимал, что в момент ярости, под адреналином, Гоша будет опасным противником. Но если его подбухнуть и расслабить… Я вот сейчас нисколько не хвастаю, но повторюсь – по одному только взгляду понял, какая гнида этот Сергей. В отличие от своих друзей, включая того же Димона, он прощать не собирался. Гоша посмел помешать их веселью, посмел им угрожать, а такое прощать нельзя. Мы все сидели в тот вечер на бочке с порохом, и вопрос был лишь в том, когда чиркнет спичка. В чьих руках она окажется, лично у меня сомнений не вызывало. Я лишь надеялся на то, что все напьются и вырубятся. Но этого не произошло.

Честно признаюсь, хронологию событий я припоминаю с трудом. Они развивались так стремительно и, казалось, спонтанно, что отложились у меня в голове не в полном составе и в нешуточном беспорядке. Спустя примерно час, а может два, после начала ужина Сергей начал баловаться с огнём. В прямом смысле – проверял различный алкоголь на горючесть. Разливал на столе и поджигал. Затем эксперимент перекинулся на бамбук, какую-то ветошь, бумажные кораблики, он даже начал требовать у капитана топливо, чтобы проверить на качество и его. Потом эти придурки стали делать факела и бегать с ними по палубе. Капитан катера пытался их как-то образумить, но был грубо послан. Как и в какой момент катер вспыхнул, толком не понял никто. Собственно, все даже не сразу это осознали. А когда осознали, началась беготня, суета, попытки тушения. Но то ли поздно спохватились, то ли делали это не особо профессионально – должного результата тушение не приносило. Капитан не стал дожидаться, чем всё закончится, и сбросил на воду надувной плот. Я, похоже, точно больной на всю голову, поскольку даже в тех условиях заметил, насколько прикольное плавсредство нам было предоставлено. Большой, прямоугольный, с крышей – прелесть! Однако пока борьба с огнём проходила с переменным успехом, никто на него пересаживаться не торопился. Исключение составили лишь молодожёны. Если бы случайно узнал, что пересев, они тут же воспользовались ситуацией в «привычных целях», честное слово, не удивился бы.

В процессе борьбы с огнём жена Гоши внезапно вспомнила, что в каюте осталось что-то важное. Передвижение по катеру к тому моменту уже было порядком ограничено, но путь в каюты оставался свободным. Гоша молча ринулся вниз.

– Воду, воду наберите! Кидайте её на плот, без неё долго не протянем! Жрачки тоже прихватите! Я за Димоном! – закричал Сергей своим друзьям и спустился вслед за Гошей.

Как вы понимаете, в подобных условиях минута тянется целую вечность. И когда вечность минула, женщина с истеричным подзыванием своего котика, отправилась на поиски. Двое аборигенов тоже куда-то убежали и на верхней палубе остались только я, капитан и задохлик. Капитан что-то громко орал и размахивал руками, но я даже не старался его понять, просто пытался отдышаться. Задохлик выглядел растерянным, но, к чести сказать, спокойным. Не знаю, сколько прошло – минута или десять – первым из нутра корабля показался Димон. Глаза бешеные, волосы взъерошенные, походка волнообразная, но, если можно так выразиться, уверенная. Капитан в один прыжок подскочил к Димону, стал дергать его за плечо, показывал куда-то в сторону и истерично вопил. Тот вяло отбрыкивался. Капитан буквально на пару секунд переключился на задохлика, потом на меня, и, наконец, снова на Димона. И тут Димон не выдержал и наотмашь ударил капитана кулаком. Может даже не столько пытался попасть куда бы то ни было, однако угодил прямиком в морду лица. Капитан не просто выпал за борт, он мгновенно исчез! Стоял полный штиль, поэтому у меня мурашки пробежали по спине – море буквально проглотило его. Спасать по причине темноты было бессмысленно. И тут я вдруг словно в себя пришёл, поняв, что пытался донести до нас капитан! Никто не знает, где мы! Мы тонем, но никто не в курсе!

– Димон, мля, нафига ты это сделал?! Он пытался сказать, что нужно подать сигнал бедствия! Мы должны сообщить, где мы находимся!

– Поздно, туда уже не попасть – обернувшись, я увидел запыхавшегося Сергея, который тяжело дышал и сильно щурился.

– А Гоша где? – тихо спросил я.

– Какой еще Гоша? Валить надо! Димон!

Повторять дважды Димону не пришлось. Тот буквально перевалился в плот и затих.

– Куда пацаны пошли? – Сергей слегка отдышался и выглядел довольно невозмутимо для создавшейся ситуации.

Я махнул в сторону и решил, что пора покидать катер. Следом за мной на плот перелез задохлик. И тут катер начал взрываться. Кстати, это я тоже плохо помню: вроде был не один большой взрыв, а серия маленьких. Димон с трудом поднялся со дна плота и с криками «Я отчаливаю! Пацаны, уходим! Пацаны!» пустил плот в свободное плаванье. На палубе показались чьи-то фигуры, и в то же момент бабахнуло уже не по-детски.

Через несколько секунд на поверхности показались две головы – это был Сергей и один из его дружков.

– Паха, вы с Моней успели воды на плот закинуть? – обратился Сергей к своему приятелю.

– Да, литров десять, наверно. Может больше. И пожрать чего-то.

– Десять? Негусто. Если я не ошибаюсь, мы сейчас должны находиться где-то в южной части Андаманского моря. Если нас пронесет между Суматрой и Никобарскими островами, то в лучшем случае мы окажемся в Бенгальском заливе, а это наверно миллиона два квадратных километров. В худшем мы окажемся посреди Индийского океана… Димон, сколько там народу на плоту?

– Серый, ты что ли с географичкой в школе спал? Ха-ха. Четверо. Молодые, да задрот с носатым.

– Школа ни при чём, Димон. Значит с нами семеро. Многовато…

Как только он сказал «Многовато», меня в очередной раз осенило! Я понял, куда подевался Гоша с женой. И понял самое главное – все мы лишние! Десять литров воды на семерых в тропических широтах – это на сколько, на пару дней? Если экономить, то хватит чуть дольше. Каждый лишний день – шанс выжить. А против троих отморозков у нас с задохликом и молодожёнами не будет ни единого шанса! Нужно пользоваться ситуацией сейчас, пока еще есть возможность. Я схватил в руки какую-то палку – мне тогда почему-то казалось, что это весло – и со всей дури отоварил Димона по голове! Я даже просчитал, как надо вмазать, чтобы тело вывалилось за борт. Так и вышло. Димон камнем пошёл на дно.

– Ты чё, ох…ел?! – заорал Сергей

– Я точно не знаю, что ты сделал с Гошей и его женой, но явно не по головке погладил! – заорал я в ответ.

– Ты дебил! Ничего я им не сделал!

– Да мне похеру! Ты не попадёшь на плот! И дружок твой тоже! Забью нах!

– Вот же больной. Ты успокойся и сам подумай, на кой мне твой Гоша сдался.

– Что сделано, то сделано. Давай карты на стол. Димона всё равно не вернуть, а месть за друга это святое, так? Даже если бы я его не тронул, запасов воды кот наплакал. Если бы вы забрались на плот, нам всем была бы хана – лишние рты! А море всё спишет. Никто ещё этого толком не понимает, но мы-то с тобой совсем другое дело. Верно, Сергуня?

– Зауважал я тебя, мужик. Не такой уж ты и тупой, как выглядишь. А Гоша сам виноват, – изменившимся голосом негромко произнёс Сергей.

– Сейчас мне совершенно фиолетово, кто виноват. Хочешь ещё немного пожить – к плоту не приближайся.

– И долго я протяну без плота, умник? Паха, оплыви вокруг! Попытаемся одновременно забраться с двух сторон.

В одиночку с двумя здоровыми молодчиками мне было не справиться. Я имел преимущество ровно до тех пор, пока они находились в воде. Кинув взор на свои тылы, я крикнул молодожёну:

– Бери какую-нибудь увесистую штуковину и паси второго. Как только приблизится к плоту, лупи его, как будто от этого твоя жизнь зависит! Собственно, так оно и есть.

– Подумай дважды, чувак! – спокойным тоном сказал Сергей, который к тому времени уже подплыл и находился примерно в паре метров. – Если поможешь, слово даю, оставлю вместе с твоей кралей на борту. Задрота всё равно выкину. А нет, сам справлюсь, но тебя тогда на куски порву! Вот тёлочку только оставлю. Правда, не для того, чтобы она жрать готовила. Хрен знает, сколько ещё на волнах качаться придётся. Ты меня понял, да?

Я почувствовал на спине взгляд и, обернувшись, оказался нос к носу с молодожёном. Он ещё ничего не предпринял, но целый ворох сомнений уже отображался на его лице. А меня это совершенно не устраивало. Дело было практически решенное, если бы не одно «но». Как только я обрушу свои силы на этого парня, партия будет проиграна. Плот довольно большой, и я просто-напросто не успею справиться со всеми…

На ум неожиданно пришла аналогия с шахматами. А ведь это патовая ситуация! Король не может сделать ход и, несмотря на многократное превосходство противника, по современным правилам шахмат сторонам засчитывается ничья! Меня это даже на мгновение развеселило, и я еле слышно рассмеялся. Вот уж никогда бы не подумал, что смешок может дорогого стоить. Все несколько опешили, молодожён потерял бдительность, а Паха, почти достигший обратной стороны плота, слегка притормозил. И тут наши взгляды пересеклись! Догорающий катер плохо освещал нашу сцену, но я увидел глаза молодой невесты, которая буквально вжалась всем свои телом в борт плота. Её красивое сосредоточенное лицо было перекошено гримасой напряжения. Казалось, она пыталась говорить со мной посредством телепатии. И вы знаете, шутки шутками, но я не столько услышал, сколько понял её мысли. С одной стороны, она буквально источала страх и мольбу о помощи, с другой – я никогда не видел такой решительности в одном лишь взгляде. Она кивнула мне головой и, встав во весь рост, стала стягивать с себя футболку со словами «Ну, и жара тут у вас. Может и мне искупнуться, а, мальчики?» Пловцы загоготали, молодожён, естественно, обернулся.

Последующие несколько секунд должны были решить всё. Теперь я точно знал, что девчонка мешать не будет. К тому же появился шанс быстро вырубить молодого. Единственным слабым звеном был задохлик, но на него, к сожалению, возлагались все надежды. И я, что было мочи, заорал в его сторону, вкладывая в каждое слово всю силу своей ментальной убедительности.

– Послушай меня, очкарик! Ты же слышал – ты им по любому не нужен! Задержи урода, что рядом с тобой, или ты труп!!!

За те пять секунд, которые я это говорил, диспозиция изменилась кардинально. Молодой повернулся ко мне лицом аккурат после того как я выдохнул слово «очкарик». И я тут же нанес ему своим «веслом» удар с размахом снизу вверх, словно хоккеист, делающий мощный прострел со средней дистанции. Точно! Пловцы как по команде начали вскарабкиваться на плот. Задохлик не подвёл, схватил что-то в руку (как выяснилось позже, это была его камера) и с дикими воплями набросился на Паху. Я же начал забивать Сергея. По-другому не скажешь, именно забивать. Я был совсем близко, поэтому он даже не успел перевалить через борт, как я стал осыпать его градом ударов. Очень быстрых и очень сильных. Адреналин впрыскивался в кровь лошадиными дозами и сгорал, словно ракетное топливо. Мозг на время отключился, дабы не полетели предохранители, и я с неведомой яростью орудовал своей палкой. Сергей лишь рефлекторно поднимал над головой дрожащую руку, пытаясь закрыться от моих ударов, которые пробивали эту вялую защиту на раз. Когда мозг снова взял на себя инициативу, я ужаснулся, хотя подсветка кровавого месива и была довольно слабой. Спихнув безжизненное тело с борта, я обернулся. На другом конце плота Паха, сидя верхом, избивал лежащего на спине задохлика. Однако, не в пример моим психоделическим приёмам, бил он его размеренно, я бы даже сказал лениво. За то время, которое требовалось Пахе на один хорошо поставленный удар, я, наверно, успевал наносить с десяток. Именно этим, да ещё удивительной резистентностью организма задохлика объяснялось то, что он до сих пор не просто был в сознании, но и довольно живо сопротивлялся. Крепко сжимая «весло»… вот никак не могу вспомнить, что это было – палка, бита, труба... В общем, с диким ором я ринулся в атаку. Паха перестал месить уже сдающего позиции задохлика и поднял голову. На его роже расплылась деморализующая улыбка. Мой мозг, за доли секунды оценив шансы, собрался было начать паниковать, как вдруг весьма кстати пришёл нежданчик от еле живого задохлика в виде неслабого удара в раскрывшийся кадык оппонента. В последующее мгновение я практически снёс голову нашей последней угрозе…

 

***

– И чем всё закончилось то? – с трудом открывая глаза, произнёс Петрович.

– А как думаете, раз я сейчас перед вами сижу? Через пару дней скучного дрейфа нас троих подобрали индонезийские рыбаки. Времени было предостаточно, чтобы договориться об «официальной» версии тех событий, её мы и изложили всем, кто спрашивал.

– А с его братом-то что сделали?

– За борт выкинули, а что ещё было делать, – раздался голос со стороны барной стойки, – К сожалению, единственный удар, который я ему нанес, оказался смертельным. Тех четверых, сойдись звёзды, я бы ещё раз порешил, а молодожёна действительно жалко. Жертва обстоятельств.

Николай с Петровичем удивлённо смотрели на бармена.

– Бармен? – растеряно произнёс Николай, чувствуя, как тело перестаёт его слушаться.

– Не, мужики. Бармен в соседней комнате с кляпом во рту отдыхает. Я тут на общественных началах. Познакомьтесь с рассказчиком – мой верный боевой товарищ Шурик. Был непосредственным участником тех злосчастных событий, но никого не убивал. Ты, майор, перед тем как приглашение на стрелку посылать, вопросами визуальной идентификации хоть бы немного озаботился. Куда делась ментовская хватка? Неужели смерть первой жены так из колеи выбила? Винишь себя за то, что не подкинул деньжат на лечение? Зря, я бы на твоём месте, пожалуй, также поступил.

– Не тебе, падла, судить! Откуда ты…

– Справки навёл. Мне тебя даже жаль стало. Воспитывался без матери, отец погиб в расцвете лет, потом жена, пусть и бывшая, теперь вот ещё и брат родной… А, знаешь, ты молодец, хотел бы я такого друга, как ты, но, видать, не в этой жизни, – бармен налил себе пиво и сделал пару глотков, – Я ведь потом долго размышлял, что можно было сделать иначе. Поверишь, нет? Ничего! Я всё правильно сделал, как по хрестоматии. Возможно, я подчёркиваю, возможно, были какие-то незначительные просчёты, но посмотрел бы я на тебя в той ситуёвине. Тогда много кто ни за что концы отдал. Да, задохлик?

Шурик молча развёл руками.

– Да-а, это вам не тачкам бока царапать. Вдовушка твоего брательника, между прочим, оказалась весьма циничной потаскухой. Когда всё закончилось, знаешь, что она мне сказала, майор? «Я поставила на правильную лошадку. Обращайся, если что».

– Обратился? – проскрипел Николай.

– А то! Было несколько раз, пока вариант поприличней не подыскал. Говорю же, с гнильцой она была, но, чего не отнимешь, весьма смышлёная, я бы даже сказал, интересная женщина. Ты ведь, майор, от неё узнал, что я твоего брата на корм акулам отправил? Знаю, что от неё. Совесть у бедняжки взыграла, да симпатия ко мне ещё не зачахла. Позвонила она мне после того как тебе раскололась, предупредила, что искать будешь. Но тебе-то откуда было это знать, майор.

– Что ты с нами сделал? – Николай с трудом шевелил языком. Боковым зрением он заметил, как Петрович, уронив рюмку, обмяк на столе.

– Намешал вам кое-чего в пойло. Дедок завтра с бодуна холодные компрессы будет на голову наматывать и безрезультатно силиться вспомнить, где его вчера так развезло, а вот тебя, майор… Была мысль пригрозить, что всю твою семью вырежу, если не отстанешь. Тебе ведь до сих пор есть, кого терять, как бы издевательски это не звучало. Но ты бы понял, что я не смогу причинить им вред, ведь я не убийца, а всего лишь, хм, жертва обстоятельств. Рано или поздно ты бы меня раскусил и в покое не оставил. Так что прощай. Цитируя твоего великовозрастного кореша, «ничего личного». Мне искренне жаль, но тебе просто не повезло... Так, ладно, старика здесь оставляем, а этого пора грузить. Соскребайся, надо заканчивать!

– Как скажешь, дружище. Как скажешь, – задумчиво произнёс Шурик, натягивая кепку.

Николай уже не мог пошевелиться, окружение начало тускнеть и терять очертания. При этом голова продолжала соображать, как ни в чём не бывало: «Не могу поверить – меня, бывшего опера, как пацана! Как же так?! Что значит, просто не повезло?!» Стараясь не поддаваться накатывающей панике, Николай пытался лихорадочно что-нибудь придумать, найти тот самый выход из ситуации, который якобы всегда есть. «Поздно! Слишком поздно!» Он вдруг ясно осознал, что ничего уже не изменить, однако что-то он ещё может и должен сделать. Но что именно? Николай попытался закричать, но лишь хрипло выдохнул. «Всё, что я остался в состоянии делать, это дышать. Что же… Я должен понять! Должен!» Его подхватили с двух сторон и поволокли к чёрному входу. Нахлынувший ужас от того, что он не сделает что-то очень важное, продолжал удерживать его в сознании. И тут Шурик споткнулся о ножку стула. Голова Николая соскользнула с плеча и он увидел столик, за которым они с Ленкой сидели здесь в самый первый раз. «Вот!» – умиротворённо подумал Николай. Он сразу всё вспомнил: каждое выражение её юного лица, каждый локон её волос, ямочки на щеках и маленькую родинку на правом запястье. Он вновь уловил еле заметный шлейф её духов. Не было двух десятков лет. Ничего не было. Никого не было. Только они. Она улыбалась и хитро щурилась, а он мечтал лишь о том, чтобы этот день мог длиться вечно. Молодые и счастливые, они сидели в «Коржике» и пили чай с пирожным, а впереди их ждала целая жизнь…